Великая Отечественная:
взгляд из XXI века

Когда стемнело, звуки боя несколько утихли. Приехал подполковник Марков. Он сориентировал меня в обстановке к исходу минувшего дня, разъяснил некоторые детали в полосе обороны нашей дивизии. По словам Маркова, соседи нашей дивизии тоже вели ожесточенные бои, и, благодаря их стойкости, противнику не удалось обойти оборону нашей дивизии с флангов. Со второй половины дня командующий сосредоточил основные усилия авиации и артиллерии на полосе обороны дивизии и вступил в бой частью сил из своего резерва. Дальнейшее продвижение вклинившихся частей противника было приостановлено. Нанесены удары авиацией и дальнобойной артиллерией по его резервам и тем самым предотвращен своевременный ввод их в бой для наращивания силы удара в глубину нашей обороны на главном направлении.

Таким образом, общими усилиями, во взаимодействии с соседями, авиацией и артиллерией, прорыв был предотвращен, хотя противнику местами удалось глубоко вклиниться в нашу оборону.

— Генерал считает, — говорил Марков, — исходя из оценки обстановки, что противник за два дня втянул в бой почти все свои силы и средства, и полагает, что без соответствующей перегруппировки он, по крайней мере сегодня ночью, каких-либо серьезных действий не предпримет. Поэтому генерал Панфилов решил воспользоваться этим, вывести за ночь полки из боя и к утру занять новый рубеж. Если командующий утвердит это решение, то полки немедленно начнут отход, — заключил Марков.

Далее он приказал мне установить связь с полковником Капровым, быть в боевой готовности, выставить вперед надежных людей, которые организованно и по безопасным местам провели бы отходящие группы через наши боевые порядки, а сам уехал на правый фланг дивизии, к полковнику Шехтману.

Оставшись один, я старался вновь понять то, что мне рассказал Марков, предупредив меня своим непременным «строго между нами», так как ранее мне ни разу не приходилось размышлять в таком масштабе, как это делал Марков. Признаюсь, единственное, что я тогда понял из всей этой сложной обстановки, — это то, что всем приходится трудно, включая и командующего. Полки собираются отводить не от хорошей жизни. Если уж один из первых помощников генерала — подполковник Марков за день дважды приезжал ко мне, значит, на нас возлагается ответственная боевая задача...

Вдруг меня охватило чувство тревоги, я бы сказал, даже чувство боязни. В растерянности, как бы в оправдание, я вспомнил вычитанные мною когда-то слова Дюма: «Как бы ни были люди закалены в тревогах, как бы ни были они готовы встретить грозящую опасность, они всегда чувствуют по ускоренному биению сердца и по легкой дрожи, какая огромная разница между воображением и действительностью, между замыслом и выполнением».

Именно такое состояние было сейчас у меня.

Мне мерещилось, что из полутемного угла высовывается голова генерала в ушанке, и он сердито смотрит на меня, как бы говоря: «А я-то вам доверял»...

Я вызвал командиров и отдал распоряжения. Бозжанов поехал к Краеву, Рахимов — к Филимонову. Танков пошел выполнять задания в районе Горюнов.