Великая Отечественная:
взгляд из XXI века

Линия нашей обороны проходила по реке Ловати. Тогда этот участок считался на фронте второстепенным. Нашим полковым инженером был архитектор, призванный из запаса. Этот человек мог часами ползать по переднему краю, чтобы по всем правилам военно-инженерного искусства учить бойцов оборудовать стрелковые ячейки со вкусом. Он был эстетом. «Как можно воевать в обороне без удобств!» — возмущался инженер нашей неряшливостью. Он был помешан на фортификационной красоте. В приступе откровенности он как-то сказал мне:

— На войне человек не только калечится, умирает, но он и живет обычной жизнью — страдает, радуется, ненавидит, любит, грустит, смеется, плачет, ссорится, шутит... Я хочу, товарищ майор (я был тогда в звании майора), чтобы человек красиво жил, а если надо, то и красиво умирал на поле боя...

Портрет инженера легко запоминался. Он был высокого роста, брюнет, с темно-синими глазами, с гордой осанкой и крупной головой на стройной шее. У него все было в крупном плане: лицо, лоб, расходящиеся, как крылья орла, брови. Каждый раз при встрече с ним мне почему-то думалось, что из него получится отличный командир батальона. Но ведь он — инженер. Наши втихомолку посмеивались над ним, острили, но всегда относились с уважением.

Однажды приехал к нам в полк командующий армией генерал-полковник Галицкий. Он подробно ознакомился с инженерными и фортификационными сооружениями и одобрил их: «Грамотно, просто, удобно, и сделано со вкусом». Я доложил командующему о львиной доле труда в этом деле Пейсаха Залмовича Зильберштейна.

«Солдат — человек бездомный. При нем нет ни отца, ни матери, ни жены. Он сам должен заботиться о себе. Если ему предоставлено два часа отдыха, он должен потратить, по крайней мере, тридцать минут на создание себе удобств для отдыха», — заключил командующий.

По проекту и под руководством Зильберштейна в лесу, недалеко от штаба полка, и был построен полковой клуб. Он был известен во всей дивизии под названием «зеленый клуб». Здесь проводились собрания партактива, широкие совещания, вручение наград, торжественные собрания и вечера самодеятельности.

«Зеленый клуб» выглядел естественным чудом природы. Там не было видно следов топора, не было прибито ни одного гвоздя. Это была громадная пещера из переплетающихся елей и сосен с нависшими «люстрами» из ветвей, с ковровым полом из хвойных лапок, с эстрадой и зеленой трибуной.

В этом клубе 31 июля 1942 года мы проводили торжественное собрание, посвященное первой годовщине нашего полка, которое я открыл кратким вступительным словом. Тогда я впервые и огласил записку полковника Серебрякова и тут же вручил ее ему. Иван Иванович был растроган. Впоследствии эта записка была подшита к делу оперативного отделения штаба дивизии.